Неточные совпадения
Бердников все время пил, подливая в шампанское коньяк, но не пьянел, только
голос у него понизился, стал более
тусклым, точно отсырев, да вздыхал толстяк все чаще, тяжелей. Он продолжал показывать пестроту словесного своего оперения, но уже менее весело и слишком явно стараясь рассмешить.
— Егор пропал, — сказала она придушенно, не своим
голосом и, приподняв синеватые веки, уставила на Клима
тусклые, стеклянные зрачки в сетке кровавых жилок. — Пропал, — повторила она.
Он посмотрел в зеркало: бледен, желт, глаза
тусклые. Он вспомнил тех молодых счастливцев, с подернутым влагой, задумчивым, но сильным и глубоким взглядом, как у нее, с трепещущей искрой в глазах, с уверенностью на победу в улыбке, с такой бодрой походкой, с звучным
голосом. И он дождется, когда один из них явится: она вспыхнет вдруг, взглянет на него, Обломова, и… захохочет!
Тогда произошло нечто необыкновенное. Глаза Чертопханова медленно раскрылись, потухшие зрачки двинулись сперва справа налево, потом слева направо, остановились на посетителе, увидали его… Что-то замерцало в их
тусклой белизне, подобие взора в них проявилось; посиневшие губы постепенно расклеились, и послышался сиплый, уж точно гробовой
голос...
А бедняга-«профессор» только озирался с глубокою тоской, и невыразимая мука слышалась в его
голосе, когда, обращая к мучителю свои
тусклые глаза, он говорил, судорожно царапая пальцами по груди...
Впрочем, искра сознания, вызванная
голосом Тыбурция, не проявлялась ничем больше. Старик воткнул иголку в лохмотья и равнодушно, с
тусклым взглядом, уселся на один из деревянных обрубков, заменявших в подземелье стулья.
Саша вернулся из Петербурга как будто более здоровым, в его
тусклых глазах сосредоточенно блестели зелёные искры,
голос понизился, и всё тело как будто выпрямилось, стало бодрее.
Утром Раиса, полуодетая, с измятым лицом и
тусклыми глазами, молча поила кофе. В её комнате кашлял и харкал Доримедонт, теперь его тупой
голос стал звучать ещё более громко и властно, чем прежде. В обед и за ужином он звучно чавкал, облизывал губы, далеко высовывая большой, толстый язык, мычал, жадно рассматривая пищу перед тем, как начать есть её. Его красные, прыщеватые щёки лоснились, серые глазки ползали по лицу Евсея, точно два холодных жучка, и неприятно щекотали кожу.
Точно в душном склепе, при
тусклом свете угасающей лампадки, провел я всю эту бессонную ночь, прислушиваясь, как где-то за стеной кто-то читает мерным
голосом заупокойные молитвы над заснувшей навеки народною мыслью.
Теперь оставим пирующую и сонную ватагу казаков и перенесемся в знакомую нам деревеньку, в избу бедной солдатки; дело подходило к рассвету, луна спокойно озаряла соломенные кровли дворов, и всё казалось погруженным в глубокий мирный сон; только в избе солдатки светилась
тусклая лучина и по временам раздавался резкий грубый
голос солдатки, коему отвечал другой, черезвычайно жалобный и плаксивый — и это покажется черезвычайно обыкновенным, когда я скажу, что солдатка била своего сына!
Гулянье начали молебном. Очень благолепно служил поп Глеб; он стал ещё более худ и сух; надтреснутый
голос его, произнося необычные слова, звучал жалобно, как бы умоляя из последних сил; серые лица чахоточных ткачей сурово нахмурились, благочестиво одеревенели; многие бабы плакали навзрыд. А когда поп поднимал в дымное небо печальные глаза свои, люди, вслед за ним, тоже умоляюще смотрели в дым на
тусклое, лысое солнце, думая, должно быть, что кроткий поп видит в небе кого-то, кто знает и слушает его.
Голос у него был глухой,
тусклый, а слова — яркие, и что-то соловьиное пело в них.
Впрочем, багровый, изжелта, цвет лица,
тусклые, оловянные глаза и осиплый
голос ясно давали знать, что не в неге и не совсем скромно провел он первую молодость, но только железная натура его, еще более закаленная в нужде, не поддалась ничему, и он, в сорок лет, остался тем же здоровяком, каким был и в осьмнадцать.
Он говорил ровным дребезжавшим
голосом, бесстрастным, как его
тусклый взгляд, хотя, по-видимому, находился в состоянии оживления, на какое только был способен. Долго еще шамкали и двигались бескровные губы, голова шевелилась, даже полуседые волосы, торчавшие из-под шапки, казалось, задорно подымаются, и среди невнятного шамканья слышалась все та же фраза...
Мальчик прочел еще какую-то фразу все тем же
тусклым, непонимающим
голосом и вдруг остановился.
Хозяйка нумеров бегала по коридору и вопила… кто-то побежал за полицией, кто-то накинулся на хозяйку, да заодно уж и ее избил; одна женщина, обезумев от страха и побоев, в растерзанном виде бегала по коридору и ревмя ревела неистовым, истерическим
голосом — и все это среди чада и смрада, в тумане табачного дыма, при
тусклом свете коридорной лампочки.
Однажды, за две недели до Рождества, когда все три отделения приюта при свете висячих ламп (день выдался особенно
тусклый, темный) и под неустанное покрикивание всем и всегда недовольной Павлы Артемьевны прилежно работали, заготовляя рождественские подарки для попечителей и начальства, широко распахнулась дверь рабочей комнаты, и приютский сторож торжественно возвестил во весь
голос...
— Ну, здравствуйте, — сказал он сиплым
голосом, сел и нервно провел рукой по стриженой голове. — А я слышал от Викентия Францевича, что вы приехали, вот забежал к вам… Да, вот что! Кстати! — Осьмериков
тусклыми глазами уставился на Сергея. — Скажите, вы не знаете, Коломенцев Александр кончает в этом году?
Голос у карлика был не пискливый, а низковатый и
тусклый, точно он выходил из большого тела.
Большая голова с высоким лбом, землистое лицо, в очки смотрят
тусклые, близорукие, как будто ничего крутом не видящие глаза, нижняя губа отвисла,
голос шамкающий.
Вытянувшись друг возле друга, стояли эшелоны. Под
тусклым светом фонарей на нарах двигались и копошились стриженые головы солдат. В вагонах пели. С разных сторон неслись разные песни,
голоса сливались, в воздухе дрожало что-то могучее и широкое.
При
тусклом свете огарка и красной лампадки картины представляли из себя одну сплошную полосу, покрытую черными кляксами; когда же изразцовая печка, желая петь в один
голос с погодой, с воем вдыхала в себя воздух, а поленья, точно очнувшись, вспыхивали ярким пламенем и сердито ворчали, тогда на бревенчатых стенах начинали прыгать румяные пятна, и можно было видеть, как над головой спавшего мужчины вырастали то старец Серафим, то шах Наср-Эддин, то жирный коричневый младенец, таращивший глаза и шептавший что-то на ухо девице с необыкновенно тупым и равнодушным лицом…
Тусклый месяц как бы нехотя проглядывал сквозь тонкие облака. Выстрелы с этой стороны слышались громче и отдавались звучным эхо, можно было даже различать шум
голосов сражающихся.